Mea culpa
Путей коммунальной реформации, как в былине, немного. Но, как и в былине, экзистенциально безупречен лишь один
Мне не нравятся грязные парадные. Моя парадная грязна. Стыд и позор. Грязна и улица, которая – зловонными бездомными, душевно нечистоплотными люмпенами и всякого племени наркоманами – вваливается денно и нощно в преддверие моего скромного жилища. Они потрошат мусорные мешки на широкие ступени дореволюционно приличной и даже знаменитой гостиницы, чьи тихие кулуары советская власть когда-то обстроила под коммунальное жилье. Окурками, битым стеклом, тетрапаками, орошая эти ступени всем нехорошим, что остается от человека.
Сосед Василий, принуждающий всех содержать в чистоте коммунальный сортир, рассказывал, что еще лет десять назад наша парадная с ее безукоризненным видом из поэтически прекрасных эркеров радовала глаз и воображение огромными, три на два, зеркалами. Матросы Октября их пощадили, в годы застоя, ко всякому антиквариату равнодушные, спекулянты не сперли, а какая-то гадина в раздольные антибольшевистские 90−е таки стащила, и теперь зияют оскверненные стены выбоинами и матерными граффити. Даже московский философ Галковский, обыкновенно лояльный к русской беззаботности и неустроенности, был возмущен – покушение на прекрасную экзистенцию! – тем, как бездарно загадили в Петербурге парадные.
Дальше – скучно. Согласно п.4 ст.67 Жилищного кодекса РФ, наниматель за счет собственных средств не реже одного раза в пять лет, должен выполнять работы по текущему ремонту занимаемых им жилых пространств и мест общего пользования в квартире: побелка, окраска и оклейка стен, потолка, оконных переплетов с внутренней стороны, радиаторов, замена санитарно-технического оборудования и т.д. Пятый пункт, если кто не знает, – о своевременной оплате всячески не оказываемых услуг. Да, задолженность коммунальных квартирантов петербургских парадных, полагаю, внушительная. Но у меня даже сомнений не возникает, где здесь курица, а где яйцо – сначала эксплуататор плюнул из своего постсоветского кабинета на оказание услуг, а уж затем квартиранты осознанно не донесли ему мзду.
Получается олимпийское «кто кого?». Сперва они нам, арендаторам, должны обеспечить парадную хотя бы на уровне советской гигиены или сперва мы им – искомую плату? Замечу, что жилые пространства и места общего пользования в петербургских квартирах содержатся в куда более радужных кондициях, нежели лестницы, которые иначе как зажав нос не преодолеешь. С лифтами ровно как в анекдоте – петербуржцы в лифтах не курят.
Ты мне возразишь, вдумчивый читатель: на то есть суд, и не только Высший и Страшный. Да, соглашусь риторически я, платящий мзду исправно. От услуг эксплуатационных контор, манкирующих своими обязанностями, должно отказываться цивилизованным методом, через суд. Да, впору перевести эту пьесу из жанра «Я обвиняю» в жанр Mea culpa. Раз мы такие цивилизованные и грамотные, пора, право слово, взяться не только за ум, но и за совесть.
Две трети своей жизни отдав Москве, треть жизни я уже провел в Петербурге – сознательное, между прочим, предпочтение. Милые граждане, блистательный город, рефлексивный уклад – всем лучше, нежели в столице, кабы не парадные. Когда-то в комнате с завидным belle vue, в которой я пишу эти полные немощной желчи строки, достоверно обретался господин Шаляпин. Подо мной рожал свою назидательную «Яму» господин Куприн. Кто и что здесь только не рожал! Конечно, обитатели «Пале Рояль» ныне не столь родовиты, но в своем нравственном облике, ей-богу, едва ли не дотягивают до идеалов Просвещения.
Но вот тут-то и возникает моральная дилемма, разрешение которой назрело. Сводится она, по сути, к противостоянию своего и чужого, к оппозиции личной бытовой свободы и общественного эгоизма. Свой – да, коммунальный, да, ветхий, но свой! – сортир сосед имярек содержит в чистоте. Парадную – на-ка, выкуси: она уже мыслится русским человеком иной территорией. И возникает, прости господи, патриотический вопрос: «Где тот индивидуально осознанный объем своего, который позволяет жить обществу в чистоте?» Мы ведь живем в хорошей стране – у нас уровень бытовой свободы замечательно высок: общественное мнение не обязывает вешать государственный флаг на своем окне, можно безболезненно для своего портмоне плюнуть невзначай на асфальт, не нужно в школе петь гимн перед уроками, можно безнаказанно флиртовать с красавицей-коллегой… Но почему бы не поступиться толикой этой бытовой свободы ради чистой парадной? Ха! Для этого нужна интенция! Интенция собственника – расширение объема своего.
Путей коммунальной реформации, как в былине, три. Налево мы, строго говоря, ходим каждый день – терпим, дожидаемся манны муниципальной, спорадически сами моем наши уставшие от людского несовершенства лестницы, протестуем и строчим жалобы безличным и даже важным начальникам. Конечно, нашему протесту не хватает марксистской пассионарности, но, видимо, есть в этой кутузовской позе свое зерно – перемелется, реформируется волей неземной. Направо… Тоже, в сущности, приходится ждать – загадочного инвестора. Как девица принца – это романтично. Придет, выкупит, расселит, обустроит в мансарде отель, расставит консьержей, благоустроит. Аминь.
Можно, впрочем, как Муромец, пойти прямо. Потому что – и это очень важно – если идти «налево» и «направо», есть риск не дожить, коня потерять, и снесут в печальном итоге твой гроб по тем же загаженным ступеням на заплеванную мостовую. А прямо – это война натурально. И на ней погибнет не одна, ох, не одна нервная система – ведь откажись от муниципалов, ЧУК автоматом не явится. Но этот путь положительно достоин героя. Бери выше – это, как и в былине, экзистенциально единственный путь. То есть, милый читатель, не все так плохо, как нам казалось, поверь, не все, не все так плохо.
Мне не нравятся грязные парадные. Моя парадная грязна. Стыд и позор. Грязна и улица, которая – зловонными бездомными, душевно нечистоплотными люмпенами и всякого племени наркоманами – вваливается денно и нощно в преддверие моего скромного жилища. Они потрошат мусорные мешки на широкие ступени дореволюционно приличной и даже знаменитой гостиницы, чьи тихие кулуары советская власть когда-то обстроила под коммунальное жилье. Окурками, битым стеклом, тетрапаками, орошая эти ступени всем нехорошим, что остается от человека.
Сосед Василий, принуждающий всех содержать в чистоте коммунальный сортир, рассказывал, что еще лет десять назад наша парадная с ее безукоризненным видом из поэтически прекрасных эркеров радовала глаз и воображение огромными, три на два, зеркалами. Матросы Октября их пощадили, в годы застоя, ко всякому антиквариату равнодушные, спекулянты не сперли, а какая-то гадина в раздольные антибольшевистские 90−е таки стащила, и теперь зияют оскверненные стены выбоинами и матерными граффити. Даже московский философ Галковский, обыкновенно лояльный к русской беззаботности и неустроенности, был возмущен – покушение на прекрасную экзистенцию! – тем, как бездарно загадили в Петербурге парадные.
Дальше – скучно. Согласно п.4 ст.67 Жилищного кодекса РФ, наниматель за счет собственных средств не реже одного раза в пять лет, должен выполнять работы по текущему ремонту занимаемых им жилых пространств и мест общего пользования в квартире: побелка, окраска и оклейка стен, потолка, оконных переплетов с внутренней стороны, радиаторов, замена санитарно-технического оборудования и т.д. Пятый пункт, если кто не знает, – о своевременной оплате всячески не оказываемых услуг. Да, задолженность коммунальных квартирантов петербургских парадных, полагаю, внушительная. Но у меня даже сомнений не возникает, где здесь курица, а где яйцо – сначала эксплуататор плюнул из своего постсоветского кабинета на оказание услуг, а уж затем квартиранты осознанно не донесли ему мзду.
Получается олимпийское «кто кого?». Сперва они нам, арендаторам, должны обеспечить парадную хотя бы на уровне советской гигиены или сперва мы им – искомую плату? Замечу, что жилые пространства и места общего пользования в петербургских квартирах содержатся в куда более радужных кондициях, нежели лестницы, которые иначе как зажав нос не преодолеешь. С лифтами ровно как в анекдоте – петербуржцы в лифтах не курят.
Ты мне возразишь, вдумчивый читатель: на то есть суд, и не только Высший и Страшный. Да, соглашусь риторически я, платящий мзду исправно. От услуг эксплуатационных контор, манкирующих своими обязанностями, должно отказываться цивилизованным методом, через суд. Да, впору перевести эту пьесу из жанра «Я обвиняю» в жанр Mea culpa. Раз мы такие цивилизованные и грамотные, пора, право слово, взяться не только за ум, но и за совесть.
Две трети своей жизни отдав Москве, треть жизни я уже провел в Петербурге – сознательное, между прочим, предпочтение. Милые граждане, блистательный город, рефлексивный уклад – всем лучше, нежели в столице, кабы не парадные. Когда-то в комнате с завидным belle vue, в которой я пишу эти полные немощной желчи строки, достоверно обретался господин Шаляпин. Подо мной рожал свою назидательную «Яму» господин Куприн. Кто и что здесь только не рожал! Конечно, обитатели «Пале Рояль» ныне не столь родовиты, но в своем нравственном облике, ей-богу, едва ли не дотягивают до идеалов Просвещения.
Но вот тут-то и возникает моральная дилемма, разрешение которой назрело. Сводится она, по сути, к противостоянию своего и чужого, к оппозиции личной бытовой свободы и общественного эгоизма. Свой – да, коммунальный, да, ветхий, но свой! – сортир сосед имярек содержит в чистоте. Парадную – на-ка, выкуси: она уже мыслится русским человеком иной территорией. И возникает, прости господи, патриотический вопрос: «Где тот индивидуально осознанный объем своего, который позволяет жить обществу в чистоте?» Мы ведь живем в хорошей стране – у нас уровень бытовой свободы замечательно высок: общественное мнение не обязывает вешать государственный флаг на своем окне, можно безболезненно для своего портмоне плюнуть невзначай на асфальт, не нужно в школе петь гимн перед уроками, можно безнаказанно флиртовать с красавицей-коллегой… Но почему бы не поступиться толикой этой бытовой свободы ради чистой парадной? Ха! Для этого нужна интенция! Интенция собственника – расширение объема своего.
Путей коммунальной реформации, как в былине, три. Налево мы, строго говоря, ходим каждый день – терпим, дожидаемся манны муниципальной, спорадически сами моем наши уставшие от людского несовершенства лестницы, протестуем и строчим жалобы безличным и даже важным начальникам. Конечно, нашему протесту не хватает марксистской пассионарности, но, видимо, есть в этой кутузовской позе свое зерно – перемелется, реформируется волей неземной. Направо… Тоже, в сущности, приходится ждать – загадочного инвестора. Как девица принца – это романтично. Придет, выкупит, расселит, обустроит в мансарде отель, расставит консьержей, благоустроит. Аминь.
Можно, впрочем, как Муромец, пойти прямо. Потому что – и это очень важно – если идти «налево» и «направо», есть риск не дожить, коня потерять, и снесут в печальном итоге твой гроб по тем же загаженным ступеням на заплеванную мостовую. А прямо – это война натурально. И на ней погибнет не одна, ох, не одна нервная система – ведь откажись от муниципалов, ЧУК автоматом не явится. Но этот путь положительно достоин героя. Бери выше – это, как и в былине, экзистенциально единственный путь. То есть, милый читатель, не все так плохо, как нам казалось, поверь, не все, не все так плохо.
Комментарии 0